Неточные совпадения
— Свежо на дворе, плечи зябнут! — сказала она, пожимая плечами. — Какая драма! нездорова, невесела, осень на дворе, а осенью человек, как все звери, будто уходит в себя. Вон и
птицы уже
улетают — посмотрите, как журавли летят! — говорила она, указывая высоко над Волгой на кривую линию черных точек в воздухе. — Когда кругом все делается мрачно, бледно, уныло, — и на душе становится уныло… Не правда ли?
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с криком бросились в стороны, собаки с лаем поскакали за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась рука, закачались, и
птицы все до одной от испуга
улетели в рощу.
На всем лежал какой-то туман. Даже
птицы отвыкли летать к крыльцу, на котором кормила их Марфенька. Ласточки, скворцы и все летние обитатели рощи
улетели, и журавлей не видно над Волгой. Котята все куда-то разбежались.
—
Улетела наша жар-птица… — прошептал старик, помогая Привалову раздеться в передней; на глазах у него были слезы, руки дрожали. — Василий Назарыч уехал на прииски; уж неделю, почитай. Доедут — не доедут по последнему зимнему пути…
Глупая
птица, вместо того чтобы
улететь, продолжала сидеть на месте, крепко ухватясь за ветку своими ногами, и балансировала, чтобы не потерять равновесия.
Но… когда просыпался, — все
улетало, как стая
птиц, испуганных приближением охотника. А те концы, которые мне удавалось порой задержать в памяти, оказывались совершенно плохи: в стихах не было размера, в прозе часто недоставало даже грамматического смысла, а слова стояли с не своим, чуждым значением…
Этим она пыталась нас усыпить, но, разумеется, сон
улетал, как вспугнутая
птица, и, закрываясь с головой от страшного впечатления, мы засыпали только глубокой ночью…
Стройный ряд посылок почти готового заключения снялся, как стая вспугнутых
птиц, и
улетал в спящий сумрак, вслед за тележкой.
Хорошо сидеть одному на краю снежного поля, слушая, как в хрустальной тишине морозного дня щебечут
птицы, а где-то далеко поет,
улетая, колокольчик проезжей тройки, грустный жаворонок русской зимы…
Оглушительные, обморочные, всегда головные раны, после которых
птицы, по-видимому убитые наповал, иногда отдыхают и
улетают, — не редкость, но удивительно, как не удавился этот селезень, которого я таскал так долго заткнутого головой за туго подтянутым поясом?..
Советую и всем охотникам делать то же, и делать аккуратно, потому что
птица, приколотая вскользь, то есть так, что перо не попадет в мозг, а угодит как-нибудь мимо, также может
улететь, что со мной случалось не один раз, особенно на охоте за осенними тетеревами.
Испуганная стая, взволновавшись, с шумом
улетала, но, сделав круг и не видя нигде присутствия человека, возвращалась назад и нередко вновь опускалась на прежнее место единственно потому, что я не выходил из своего убежища и не подбирал убитых или подстреленных кроншнепов; последнее обстоятельно очень важно, потому что к раненой
птице почти всегда опустится стая.
В другой раз собака подала мне застреленного бекаса; я взял его и, считая убитым наповал, бросил возле себя, потому что заряжал в это время ружье; бекас, полежав с минуту, также
улетел, и даже закричал, а раненая
птица не кричит.
Недели через три после своего появления огромными стаями курахтаны
улетают вместе со всею пролетною
птицей, и к осени, то есть в августе, петушки возвращаются пепельно-серыми, пестрыми куличками без грив и хохолков, почти совершенно сходными с своими самками, которые и весной и осенью сохраняют один и тот же вид и цвет, постоянно имея хлупь и брюшко белые.
Некоторые охотники утверждают, что дрозды не
улетают на зиму за море или в теплейший нашего климат, основываясь на том, что часто нахаживали их зимою, изредка даже в немалом количестве, около незамерзающих ключей, но это ничего не доказывает, кроме того, что они могут выносить нашу зиму: утки, без сомнения, отлетная
птица, но по речкам, не замерзающим зимою, всегда найти кряковных и даже серых уток, которые на них зимуют.
Стрельба выходила славная и добычливая: куропатки вылетали из соломы поодиночке, редко в паре и очень близко, из-под самых ног: тут надобно было иногда или послать собаку в солому, или взворачивать ее самому ногами. было бить их рябчиковою дробью, даже 7-м и 8-м нумером, чего уже никак нельзя сделать на обыкновенном неблизком расстоянии, ибо куропатки, особенно старые, крепче к ружью многих
птиц, превосходящих их своею величиною, и уступают в этом только тетереву; на сорок пять шагов или пятнадцать сажен, если не переломишь крыла, куропатку не добудешь, то есть не убьешь наповал рябчиковой дробью; она будет сильно ранена, но унесет дробь и
улетит из виду вон: может быть, она после и умрет, но это будет хуже промаха — пропадет даром.
Будучи пойманы и выкормлены вместе с дворовою
птицей, очень скоро привыкают ко всякой пище и делаются совершенно ручными; но как скоро подрастут крылья, то непременно
улетят если не в первый год, то в следующий; если же крылья подрезывать, то остаются ручными, но детей не выводят.
Как-то странно было видеть
птиц в непосредственной близости, которые не выказывали ни малейшего беспокойства и не делали никаких попыток
улететь или отодвинуться в сторону.
Ему как-то не верилось, что
птицы в гнездах сидят так крепко и не
улетают даже тогда, когда их трогают руками.
Всего-то найти бы первое счастливое местечко, чтобы расправить руки, а там уже все пошло бы само собой: деньги, как
птицы, прилетают и
улетают стаями…
В одну из минут, проведенных ею там, над головой ее мелькнула,
улетая вдаль, какая-то черная тихая
птица — она разбудила ее, подняла. Дрожа от холода, она пошла домой, навстречу привычному ужасу побоев и новых обид…
Короток зимний день, уже синий сумрак окутал реку, тают в нём снежные лачуги слободы; распуганные звоном к вечерней службе,
улетели по гнёздам
птицы с колоколен; становится холоднее.
Улететь бы вольною
птицей от всех вас, от ваших сонных физиономий, от разговоров, забыть, что все вы существуете на свете…
— Да мало ли других таких
птиц наберется, которые и живут неизвестно зачем!.. Скворцы, например, прилетят как сумасшедшие неизвестно откуда, проживут лето и опять
улетят. Ласточки тоже, синицы, соловьи — мало ли такой дряни наберется. Ни одной вообще серьезной, настоящей
птицы… Чуть холодком пахнет, все и давай удирать куда глаза глядят.
— Действительно, это странно, — сказал за обедом Александр Семенович жене, — я не могу понять, зачем этим
птицам понадобилось
улетать?
Выношенного ястреба, приученного видеть около себя легавую собаку, притравливают следующим образом: охотник выходит с ним па открытое место, всего лучше за околицу деревни, в поле; другой охотник идет рядом с ним (впрочем, обойтись и без товарища): незаметно для ястреба вынимает он из кармана или из вачика [Вачик — холщовая или кожаная двойная сумка; в маленькой сумке лежит вабило, без которого никак не должно ходить в поле, а в большую кладут затравленных перепелок] голубя, предпочтительно молодого, привязанного за ногу тоненьким снурком, другой конец которого привязан к руке охотника: это делается для того, чтоб задержать полет голубя и чтоб, в случае неудачи, он не
улетел совсем; голубь вспархивает, как будто нечаянно, из-под самых ног охотника; ястреб, опутинки которого заблаговременно отвязаны от должника, бросается, догоняет
птицу, схватывает и падает с добычею на землю; охотник подбегает и осторожно помогает ястребу удержать голубя, потому что последний очень силен и гнездарю одному с ним не справиться; нужно придержать голубиные крылья и потом, не вынимая из когтей, отвернуть голубю голову.
Вот еще случай, весьма замечательный и в то же время служащий убедительным доказательством, что смертельно раненные
птицы очень далеко
улетают сгоряча и гибнут потом даром и что необходимо пристально наблюдать, если позволяет местность, каждую
птицу, в которую выстрелил охотник. В последнее время моей охоты я строго наблюдал это правило и нередко получал иногда добычу, которая ускользнула бы у другого охотника.
Заговоренное ружье или будет осекаться, как бы ни были хороши кремень и огниво, или будет бить так слабо, что
птица станет
улетать, а зверь — уходить, несмотря на полученные раны, или ружье станет бить просто мимо от разлетающейся во все стороны дроби.
Скажу, однако, вообще, что
птица пропадает в Оренбургской и Самарской губерниях в следующем порядке: в конце августа, иногда и в половине,
улетают кроншнепы (всегда прежде всех), болотные кулики и все породы мелких куличков; за ними клинтухи и витютины, а горлинки прежде их.
Он переждет тревогу, весьма ему невыгодную, потому что она предупреждает о нем тех
птиц, которые могли бы сделаться его добычей, да, вероятно, надоедает и пугает его весь этот писк, крик, шум и преследованье, — переждет и
улетит!
Я знал старика-охотника, весьма искусного стрелка, известного мастера отыскивать
птицу тогда, когда другие ее не находят: он ни за что в свете не заряжал ружья, не увидев наперед
птицы или зверя, отчего первая добыча весьма часто
улетала или уходила без выстрела.
Конечно, развязанный ястреб рвался
улететь с правой руки охотника, которую тот в перчатке подставлял ему, удерживая
птицу за опутенки.
Говорит он так громко, словно не один я, — но и горы, и леса, и всё живое, бодрствующее в ночи, должно слышать его; говорит и трепещет, как
птица, готовая
улететь, а мне кажется, что всё это — сон, и сон этот унижает меня.
Я знал, что он непременно исполнит свою угрозу, и у нас началась своеобразная охота, к которой наконец присоединился и ямщик. В результате одна
птица, именно та, которая пыталась
улететь, — утонула. Она нырнула из моих рук, и течением ее унесло под лед… Другая очутилась в руках ямщика. Игнатович сильно вымок, и с рукавов его дохи лилась вода.
Улетела лебедь-птица,
А царевич и царица,
Целый день проведши так,
Лечь решились натощак.
— Здравствуй, здравствуй, Евсеич, — сказал чиновник радушно. — Ну, что? Птица-то у нас не
улетела?
— Очень легко. Расскажите нам какие-нибудь подробности о ней: ведь не с неба же она свалилась прямо в «Сороку-воровку» и не
улетела же вместе с безнравственной
птицей.
От нее, еретицы,
улетают птицы в высь поднебесную, от нее уходит рыба в я́ры-омуты, от нее звери бегут в трущобы непроходные…
Охотник поставил у озера сети и накрыл много
птиц.
Птицы были большие, подняли сеть и
улетели с ней. Охотник побежал за
птицами. Мужик увидал, что охотник бежит, и говорит: «И куда бежишь? Разве пешком можно догнать
птицу?» Охотник сказал: «Кабы одна была
птица, я бы не догнал, а теперь догоню».
Я бы
улетела вольной
птицей подальше от всех вас, от ваших сонных физиономий, скучных, постылых разговоров, забыла бы, что все вы существуете на свете, и никто бы не посмел тогда учить меня.
— Ах, можно, мiй друже, можно! Про все спросить можно! — вздохнул он и добавил шепотом, что он
улетает отсюда «в болото» и там высиживает среди кочек цаплины яйца, из которых непременно должны выйти жар-птицы.
Клянусь всеми чертями,
Что эта
птицаДаст вам крылом по морде
И
улетит из-под носа.
— И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон — говорит. Так, только пример один. — Сказывали самого Полиона-то Платов два раза брал. Слова не знает. — Возьмет-возьмет: вот на те, в руках прикинется
птицей,
улетит да и
улетит. И убить тоже нет положенья.